МОСКВА, 21 окт — РИА Новости, Антон Скрипунов. В крупных европейских городах в XXI веке, оказывается, есть настоящие гетто. Одно из них — в 18-м округе Парижа, рядом с известными на весь мир достопримечательностями. Корреспондент РИА Новости ознакомился с жизнью его обитателей.
«Церковь пустует»
«Эй, парень, закурить есть?» — старательно выговаривает по-французски высокий мужчина с черной бородкой.
«Не курю», — отвечаю я на английском.
«Что? Что ты сказал? Ну-ка, повтори», — угрожающе произносит он, разводя руки в стороны. Видимо, ему послышалось что-то другое.
К счастью, в дело вмешиваются его приятели, стоящие рядом. Обступив и придерживая его за куртку, успокаивают: «Все-все, утихни. Он сказал, что не курит».
Так встречают чужаков в районе Барбес (Barbes) в 18-м округе Парижа. Возле одноименной станции метро роятся торговцы краденым, попрошайки, лавочники и женщины в хиджабах, хотя стоит пройти на юг, через бульвар Шапель, и вам откроется настоящий столичный город с бутиками и дорогими машинами. На востоке же находится район Монмартр, с узкими улочками, прямо как из французских фильмов.
Монмартр переводится как «гора мученика»: здесь принял смерть Дионисий Парижский, один из самых почитаемых во Франции святых. А еще французы чтут святого Бернарда Клервосского — величественный собор в его честь стоит в самом сердце квартала Барбес. Однако туда просто так не попасть.
«Собор открыт только по выходным. Я вообще не видел, чтобы здесь были прихожане», — объясняет местный житель Аксель.
Вокруг храма живут выходцы из Африки. В переулках — магазины национальной одежды, на каждом повороте — реклама паломнических туров в Мекку и Медину, а на входе в закусочные, где все на один-два евро дешевле, чем в других районах, — надпись «халяль». Ведущие к собору улицы пустынны. Но в пятницу днем здесь не пройти: местные выходят на молитву, расстилая коврики прямо на тротуарах.
По словам представителей исламской общины, свыше 70% населения района Барбес — мусульмане. А мечетей всего две. Да и те не слишком вместительные. Всего в Париже и окрестных городах — около 1200 мечетей. Но по многим из них даже не скажешь, что это молельные дома. Под них оборудуют здания обанкротившихся заводов, которые оказались никому не нужны, кроме мигрантов.
«Подсаживают на наркоту»
Первые беженцы из Северной Африки появились в этом квартале в последние десятилетия прошлого века. До того, еще в начале 80-х, здесь жили преимущественно евреи. А сегодня им здесь не рады. «В квартале Барбес евреи и женщины могут легко нарваться на проблемы», — убеждает меня житель 18-го округа Кайо Энрике. Полтора года назад он приехал в Париж из Бразилии — и подумать не мог, что в большом европейском городе есть такие районы. Это, конечно, не фавелы, где стреляют среди бела дня, но все равно здесь опасно.
«Тут никому до тебя нет никакого дела. А местные зачастую дерутся друг с другом из-за какой-то ерунды. В такие моменты особенно стремно, ведь свою агрессию они могут выплеснуть и на тебя, а ты совершенно беспомощен. Этот район — словно пороховая бочка, любая искра способна вызвать всплеск ненависти», — признается он.
И правда, стоит достать камеру, чтобы сфотографировать улицу, как кто-нибудь обязательно закричит: «Не снимать!» Поэтому многие кадры приходится делать тайком. Кроме того, некоторым может не понравиться даже то, как ты на них посмотрел: «Ты чего пялишься, а?» Более-менее дружелюбны лишь продавцы четок и головных уборов для намаза.
Живут здесь преимущественно безработные выходцы из Магриба — Алжира, Туниса, Марокко и Мавритании, сбиваясь в коммуны по этнической принадлежности. Между этими группами то и дело происходят стычки, в том числе из-за дележа территории. На улицах или в небольших магазинах торгуют краденым.
Карманники — обычное явление. Госдепартамент США в недавнем докладе отмечал, что американские граждане здесь часто становятся жертвами карманных краж. Причем обворовывают туристов в основном дети до 16 лет. Действуют скоординированно: пока один достает иностранца надоедливыми вопросами, другой тихонько вытаскивает у него смартфон или кошелек.
Но это в туристических районах. В Барбесе все иначе. «Чуть севернее есть улица, где все держат алжирцы. Туда лучше не соваться. Если появишься там вечером, тебя окружат трое-четверо и станут требовать деньги. Могут и нож достать. Убивать не станут, но напугают и поглумятся. Молись, чтобы в этот момент завыла полицейская сирена, они боятся копов настолько, что тут же разбегаются по норам», — объясняет мне высокий чернокожий парень в вязаной шапке и черной куртке. Его зовут Кевин, в Париже он уже три года.
Он не вхож ни в одну из местных общин, потому что приехал с Ямайки — у него тут очень мало соотечественников. Кевин живет на улице. Ночует либо в подземных переходах, либо прямо на тротуаре.
«Арабы меня не трогают, для них я свой», — с улыбкой говорит он. И хвалится, что все дело в его «фантастических музыкальных талантах». Тут ямаец принимается обильно жестикулировать и произносить на непонятном языке то ли заклинания, то ли слова песни.
Таких, как он — уличных бродяг без документов — здесь немало. Хватает и живущих целыми семьями прямо в автомобилях или обустроенных на тротуарах шалашах. На севере квартала Барбес, возле бульвара Периферик (парижский аналог МКАД) есть даже целая улица из легковушек и фургонов, набитых одеждой, одеялами и посудой. Рядом с ними — небольшие пластиковые столики для перекуса, вокруг валяется мусор. Пока мужчины снуют по району, женщины сидят внутри с детьми и даже не выглядывают наружу.
Но если с наступлением ночи эти семьи запираются в своих машинах, то бродяги продолжают шататься по району, выпрашивая у прохожих мелочь. В это время на улицы выходят и наркоторговцы: на выходе из метро воняет марихуаной. Коренастые парни в черных куртках и шапках то и дело подходят и предлагают купить «дурь».
«Это ужасно: курильщики начинают общаться с мигрантами, плохо знающими французский, и подсаживают их на наркотики», — говорит мне местная жительница Мадлен (имя изменено).
«Уезжают в Сирию»
Но этой опасности подвергаются в основном бездомные вроде Кевина. Большинство мигрантов, обитающих в квартале Барбес и соседних с ним Порт Де-ла-Шапель (Porte de la Chapelle) и Ла Шапель (La Chapelle), живут в бетонных многоэтажках с минимальными удобствами. В 1990 году правительство Франции издало указы «О праве владения социальным жильем» и «Об осуществлении права на жилье», по которым устанавливался минимальный размер арендной платы, дабы у бедных слоев населения была крыша над головой. После этого коренные жители из района буквально разбежались.
«Жилье в социальных квартирах достаточно дешевое — аренда стоит около 500 евро в месяц (плата за жилье другого типа — 600-700 евро. — Прим. ред.). Но те, у кого выше доходы, должны были платить за него больше. В результате люди с высоким социальным статусом уехали оттуда. Остались те, кто не нашел себе места во французском обществе. Они зарабатывают где-то одну тысячу евро в месяц. С 1991-го по 2003-й я жил в таком доме. Сейчас бы не смог!» — объясняет корреспонденту РИА Новости представитель Союза мусульманских организаций Франции Гази Вехби.
К слову, по данным Французского национального института статистики, ежемесячная заработная плата во Франции начинается от 1498 евро (до вычета налогов). Средняя зарплата парижанина в месяц — примерно 3945 евро. Но если говорить конкретно о 18-м округе, то этот показатель почти вдвое меньше — 1721 евро. А пособие по безработице — около 1100 евро.
Казалось бы, засилье бедности, наркотиков и нелегалов сделает Барбес привлекательным для исламистских проповедников, ставших головной болью для французских властей. Но, как ни странно, в отчетах об антитеррористических операциях властей он почти не фигурирует.
«Вы здесь вряд ли найдете вербовщиков в террористические организации. Здесь в основном живут люди без документов. Они очень боятся полиции. Это плохой квартал в плане безопасности, но радикалов тут нет», — говорит Гази Вехби.
Иная ситуация в граничащих с 18-м округом пригородных районах. Сен-Дени на севере стал известен на весь мир 13 ноября 2015 года, когда террористы устроили серию атак, жертвами которых стали 130 человек: боевики напали на несколько закусочных недалеко от стадиона «Стад де Франс», а также взорвали три пояса смертника возле спортивной арены. В ответ французская полиция провела в этом пригороде масштабную спецоперацию.
Так северный и северо-восточный пригороды французской столицы попали под пристальное наблюдение правоохранительных органов. Время от времени, по словам Вехби, полиция устраивает там рейды, отлавливая сбежавших из тюрем террористов. Но это не сильно влияет на ситуацию.
«Из одного только Вильпента (городок рядом с парижским аэропортом Шарль-де-Голль. — Прим. ред.) в этом году в Сирию уехали 170 молодых людей — это семь процентов общего числа живущей там молодежи», — приводит статистику Вехби.
Что удивительно, все они — граждане Франции. Гази Вехби уже много лет занимается проблемами проживающих на севере Парижа мусульман и уверен, что знает причины радикализации: «Нет равных возможностей. Например, после окончания школы не всем удается пойти учиться профессии. Такие люди остаются за бортом системы, государству они попросту не нужны. В отличие от вербовщиков».
Непонятно и то, как власти собираются решать проблему нелегалов. Например, недавно жители Порт Де-ла-Шапель, выйдя на акции протеста, добились переноса центра по приему мигрантов из их района в более богатый 6-й округ. В противном случае, как отметили демонстранты в интервью Sputnik France, наличие подобного центра ухудшило бы и без того невыносимое положение в 18-м округе. А длится оно, по их словам, вот уже три года.
