«Сегодня с диагностикой нет проблем, – как сказал один мой хороший знакомый, – есть проблемы с лечением!» Это сегодня как бы нет проблем: ультразвук, магнитный резонанс, рентген, колоноскопия, гастроэнтероскопия… Неисчислимое количество показателей при анализе всего и вся. А в недалеком прошлом (скажем, лет 50 тому назад) такого разнообразия диагностических методов и представить невозможно было.
Что уж там говорить о диагностике в 18 веке?
А врачи всегда хотели знать причину болезни, всегда хотели заглянуть в самую глубину тела и сказать, что там происходит: без этого невозможно принять решение о лечении.
Говорят, что еще Гиппократ для определения состояния внутренних органов постукивал по разным местам организма. Но научная медицина не подхватила этот метод – и он был забыт. Возродился он благодаря венскому врачу Леопольду Ауэнбруггеру (1722–1809).
Идея пришла из детства. Леопольд – потомок виноторговцев – не один раз видел, как виноделы простукивали бочки, чтобы определить остаток вина. И он начал простукивать больных. Все это систематизировалось, в результате родился труд, который прославил его на века: «Inventum novum ex percussione thoracis humani ut signo abstrusos interni pectoris morbos detegendi» («Новый способ, как при помощи выстукивания грудной клетки удается обнаружить скрытые внутри груди болезни»).
Светила медицины того времени не просто не приняли этот метод, они его высмеяли: как он будет выстукивать дам? Да кто ж ему даст это делать? Какое бесстыдство! Ну, и так далее.
Книгу не забыли, хотя метод и не был востребован. Ее перевели с латыни сначала частично, а потом полностью. А Леопольд Ауэрнбруггер (по слухам) закончил жизнь в психиатрической больнице.
Его книгу читали, метод (его название – перкуссия) использовали, и успешно. Этим прославился Жан Корвизар (1755–1821), который не только сделал полный перевод на французский, но и применял его метод при лечении своих пациентов, среди которых был Наполеон Бонапарт.
Корвизар признавался: «Я не помню ни разу в течение всего времени, когда я изучал медицину, чтобы упоминалось имя Ауэнбруггера. И в течение последующих лет своей работы в больницах и в медицинской практике мне никогда не приходилось видеть врачей, перкутирующих грудную клетку для обнаружения какого-либо заболевания этой полости».
Как пишут историки, он проверял, как и Ауэнбруггер, полученные данные вскрытием, убедился в точности и воспроизводимости результатов метода и в 1808 г. напечатал перевод книги Ауэнбруггера на французский, сопровождая каждый ее параграф подробными комментариями. Эпиграфом к переводу Корвизар взял фразу из второй книги «Энеид» Публия Вергилия Марона «Resonvere Cavae Cavernae» (лат.– «Пустые полости резонируют»).
В книге Ж. Корвизара объемом в 440 страниц на 1 страницу текста Ауэнбруггера пришлось 5 страниц комментариев Корвизара. Современники отозвались о книге так: «До Корвизара перкуссия была тайной избранных, а после него – достоянием профессии»!
Другой врач, тоже француз, Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек, тоже читал книгу Леопольда о перкуссии. И не только читал, но и применял перкуссию.
Вот что он написал: «Я был приглашен к одной молодой даме, представлявшей большие признаки сердечной болезни, у которой прикладывание руки, а равно и перкуссия, не дали никаких результатов вследствие имевшейся у нее значительной жировой прослойки».
Казалось бы, тупик. Но тут в его мозгу всплывает игра: бревно, по одному концу водят иголкой, на другом слушают – и слышат!
«Мне пришло на память известное акустическое явление: прикладывая ухо к одному концу бревна, можно прекрасно расслышать дотрагивание иголкой до другого его конца. Я взял лист бумаги, сделал из него узкий цилиндр, один конец которого приставил к сердечной области, и, приложив ухо к другому его концу, я был столь же удивлен, как и обрадован тем, что мог слышать удары сердца гораздо громче и точнее, чем это мне представлялось до тех пор при непосредственном прикладывании уха».
Вот где универсальный рецепт открытий – надо впасть в детство!
«Я тотчас пришел к заключению, что это средство может сделаться драгоценным методом исследования».
Так был изобретен стетоскоп.
И по сей день врачеватели и стукают, и слушают.
