Премьер-министр Пакистана Имран Хан дал эксклюзивное интервью РИА Новости перед поездкой в Бишкек на саммит Шанхайской организации сотрудничества. Он поделился своими ожиданиями по поводу встречи с президентом РФ Владимиром Путиным, рассказал о желании посетить Россию с официальным визитом, затронул планы по развитию сотрудничества Исламабада с Москвой и вопрос непростых отношений с Индией.
– Планируете ли вы в ближайшее время переговоры с руководством РФ? Вы сами хотите посетить Россию?
– Я бы с радостью посетил Россию. Я был там лишь раз, давно. И да, я надеюсь встретиться с российским руководством на конференции в Бишкеке, на встрече ШОС на грядущей неделе. Я надеюсь встретиться с президентом Путиным.
– Каковы ваши ожидания от этой встречи?
– Думаю, это будет просто неформальная встреча на полях ШОС. Я уже кратко встречался с ним во время моего визита в Китай, где была конференция у председателя Китая Си Цзиньпина. Там я встретился с ним, но в этот раз я надеюсь провести неформальный диалог. И я уже встречался с премьер-министром России в Китае в мой первый визит.
– Российские военные недавно объявили, что войска РФ проведут военные учения с пакистанскими силами позднее в этом году. Как вы оцениваете военное сотрудничество с Россией? Есть ли планы в дальнейшем усилить сотрудничество между нашими вооруженными силами?
– Да. Мы развиваем сотрудничество между нашими ведомствами обороны. Всегда были встречи. Я думаю, наши сотрудники оборонных ведомств уже встречались. И мы надеемся углубить наши контакты. Большая часть 50-х, 60-х, 70-х годов прошли в «холодной войне», когда Индия была близка к Советскому союзу, а Пакистан – к США. Мы были в разных лагерях. Сейчас все изменилось. Индия дружна с США, и Пакистан дружит с США. Мы больше не в ситуации «холодной войны». Мы развили наши контакты с Россией, и они развиваются все время.
– Пакистан долгое время импортировал американское оружие, даже стал одним из крупнейших его покупателей. Но сейчас российское оружие, видимо, привлекает много внимания в регионе. Планирует ли Исламабад закупать российское оружие? Вы думали о покупке комплексов С-400?
– Как я и сказал, «холодная война» закончилась. Раньше Пакистан был связан с США, а Индия, как мы все знаем, – с Советским союзом. Сейчас такого нет. Во-первых, мы надеемся, что наши трения с Индией уменьшатся, и нам не придется закупать оружие. Мы хотим тратить деньги на гуманитарное развитие. Но да, мы присматриваемся к оружию из России, и я знаю, что наши военные уже в контакте с российскими.
– Есть ли прогресс по проекту иранско-пакистанского трубопровода? Не планируется ли полностью его остановить из-за санкций США?
– Видите ли, в данный момент не так много прогресса из-за санкций, которые США наложили на Иран.
– Как вы оцениваете перспективы сотрудничества Пакистана и РФ в рамках ШОС?
– У нас есть обмены, мы развиваем больше контактов, мы улучшаем нашу торговлю. Россия – это страна, в избытке обладающая энергоносителями. Пакистану их не хватает. Мы надеемся на переговоры в этих областях, мы уже ведем их. Мы хотим улучшить нашу торговлю с РФ в других сферах, кроме оборонной.
– Какие области вы имеете в виду?
– Скажем так, это то, что сейчас в стадии разработки. Мы надеемся, что наши торговые делегации скоро отправятся в Россию. Мы пригласим сюда российские торговые делегации, предоставим им возможности инвестировать в Пакистан. Думаю, есть российская сталелитейная компания, которая заинтересована в инвестициях в наш сталелитейный завод в Карачи. Вообще-то он был построен Россией. Этот завод в Пакистане был когда-то построен русскими. Кажется, в 70-е. Так что мы надеемся на расширение сфер сотрудничества, определение перспективных сфер, где мы с радостью приняли бы российские инвестиции в Пакистан. Мы в Пакистане упрощаем визовый режим, чтобы людям не приходилось проходить через долгий сложный процесс получения визы: они могут просто приехать и получить визу в аэропорту.
– Возможна ли отмена визового режима между Россией и Пакистаном?
– Скажем так, Пакистан идет в этом направлении. Граждане семидесяти стран теперь смогут получить визу в аэропорту. Раньше у нас ни с кем не было такого соглашения, но сейчас мы открываем Пакистан для туризма, для инвестиций, и мы чувствуем, что хотим сделать проще въезд и процесс получения визы. Есть семьдесят стран, включая Россию, граждане которых могут приехать и получить визу в аэропорту.
– Возвращаясь к ШОС, считаете ли вы, что участие в организации помогает улучшать отношения с Индией?
– На самом деле это улучшает отношения со всеми странами в зоне действия ШОС. Раньше Пакистан был больше ориентирован на Запад. Сейчас мы хотим диверсификации, хотим найти новые рынки или отношения с теми странами, с которыми у нас были чисто номинальные контакты ранее. Страны ШОС дают нам эти новые возможности, развитие отношений. Это относится, конечно, и к Индии, потому что сейчас наши двусторонние отношения, возможно, в низшей точке. И да, у нас будет возможность поговорить с индийским руководством во время встречи ШОС.
– Нужны ли Исламабаду посредники в примирении с Индией? Может ли им стать, например, Россия?
– Пакистан ищет любое посредничество потому, что мы верим, что прогресс приходит с миром. И когда есть напряженность с соседями, это отнимает ресурсы, которые могли быть потрачены на людей. В итоге они тратятся на непродуктивные вещи, такие как оружие. Мы верим в мир со всеми соседями, особенно с Индией. У нас было три маленькие войны с Индией, они навредили обеим странам. На индийском субконтиненте уровень бедности, возможно, самый высокий в мире. И я верю, что деньги нужно тратить на то, чтобы вытащить людей из бедности, как Китай вытащил миллионы и миллионы своих граждан. Нашим приоритетом должен быть мир с решением наших противоречий через диалог. А наш главный вопрос, вызывающий разногласия, – это Кашмир. И он может быть решен, если у глав двух стран будет готовность, если правительства его решат. Но, к сожалению, пока особого успеха с Индией нет. Но мы надеемся, что у нынешнего премьер-министра есть серьезный мандат, мы надеемся, что он использует его для развития отношений и установления мира на субконтиненте.
– Какие усилия Исламабад планирует предпринять, чтобы обеспечить длительный мир с Индией? Вы лично хотите сесть за стол переговоров с Моди после его переизбрания?
– Скажем так, мы уже дали понять Индии, что после выборов… Мы вообще-то пытались и до выборов, но, к сожалению, нам не удалось. Партия премьер-министра Моди, к сожалению, разжигала истерию, антипакистанские чувства среди своих граждан, апеллируя к индийским националистам из правого крыла. Не было шансов на мир до выборов. Сейчас выборы окончены, и мы надеемся, что индийское руководство воспользуется этой возможностью, которую предлагает Пакистан, которая позволит нам разрешить наши противоречия через диалог. Фактически это единственный путь. Ни при каких обстоятельствах двум имеющим ядерное оружие странам не следует думать о разрешении противоречий военными средствами. Это безумие. Так что мы надеемся, что сейчас есть возможность для прогресса, мы можем использовать диалог, чтобы разрешить наши противоречия.
– Планируете ли вы стимулировать народную дипломатию между Пакистаном и Индией через инициативы, подобные коридору Картарпур?
– Коридор Картарпур для общины сикхов был отличной инициативой со стороны Пакистана. И, как я уже сказал, мы надеемся, что после того, как выборы в Индии завершились, она положительно ответит на эти инициативы в интересах дальнейших контактов в рамках народной дипломатии. Но, к сожалению, такие контакты работают только тогда, когда правительства также пытаются сблизиться. Нельзя ожидать, что люди сблизятся, если правительства враждебны друг к другу. Такого не происходит. Правительствам придется, индийскому правительству придется принять эту инициативу. К сожалению, как я сказал, они не сделали этого до выборов. Сейчас, я думаю, пришло время принять ее, чтобы мы могли вернуться за стол переговоров. И, повторюсь, единственное противоречие – это Кашмир, если мы сможем решить его, на субконтиненте будет мир. К сожалению, вопросы Кашмира можно решить, только если людям Кашмира дать право на самоопределение, которое было гарантировано им ООН в 1945 году. Их лишили этого права, и применение силы индийским правительством, чтобы подчинить их, дало обратный эффект. Чем больше силы использовалось, тем больше людей Кашмира восставали против индийского правительства, тем большая радикализация происходила среди молодых людей Кашмира. И это источник будущей дестабилизации на континенте. Вот почему очень важно решить вопрос Кашмира.
– Недавно СМИ сообщили планах построить 700-километровую железную дорогу, соединяющую Узбекистан, Россию, Афганистан и Пакистан. Есть ли конкретные сроки строительства? Чего вы ожидаете от этого проекта?
– Я считаю, что это грандиозный проект, так как связь между Пакистаном через Афганистан и Узбекистан с Россией откроет для нас этот регион. И надо помнить, что она пойдет в Пакистане вниз до Гвадара, это кратчайший путь до океана. Так откроется целая область. Но мы не можем назвать сроки потому, что это зависит от финансирования, сможем ли мы набрать достаточно денег для этой железной дороги. Во-вторых, это зависит от мира в Афганистане. Хотя я уверен, что все – даже правительство Афганистана и талибы, – понимают, что эта железная дорога важна для будущего Афганистана. Так что в первую очередь это вопрос финансирования, но это отличный проект для будущего всего региона.
– Пакистан и Афганистан планируют провести в Исламабаде на этой неделе переговоры на высоком уровне по вопросу безопасности. Чего вы ожидаете от них? Какие темы будут в повестке дня?
– Я не могу сказать, какие темы будут на повестке, потому что переговоры пройдут между военными двух стран. Так что им лучше знать, какая польза будет от этих переговоров. А я не могу сказать, что именно за переговоры это будут.
– Президент Афганистана Ашраф Гани посетит Пакистан позднее в июне. Какие темы вы будете обсуждать с ним?
– Я встречался с президентом Гани в Саудовской Аравии всего неделю назад, или приблизительно неделю. У нас была очень хорошая беседа, мы обсудили то, как Пакистан может помочь Афганистану в вопросе урегулирования ситуации с продолжающейся гражданской войной, о том, как можно убедить движение «Талибан» говорить с афганским правительством, о том, как можно добиться мира в Афганистане. Потому что Пакистан – это вторая после Афганистана страна, которая больше всего хочет, чтобы в Афганистане наступил мир, так как война в Афганистане также отражается на границе двух стран и приграничных районах Пакистана. Следовательно, в интересах обеих стран, чтобы спустя почти 40 лет боевых действий, гражданской войны, иностранного вмешательства мы чувствовали, что афганский народ заслуживает мир. Поэтому Пакистан будет стараться делать все и уже старается делать все возможное, чтобы помочь установлению мира в Афганистане, чтобы «Талибан» начал переговоры. Они уже ведут переговоры с американцами, и мы рассчитываем, что «Талибан» будет вести их и с правительством Афганистана, чтобы в стране установился мир. Это то, чего жаждет Пакистан, потому что это будет не просто означать, что Афганистан станет стабильным. Это будет означать открытие связей между странами: торговых связей, открытие связей приграничных районов, которые были опустошены во время войны с террористами, а до этого – гражданской войны, вторжением США, а до этого – и СССР. Единственный путь – мир, а затем развитие торговли и развитие связей сторон.
– Как вы оцениваете роль Москвы и так называемого «московского формата» по афганскому урегулированию? Как Россия может в дальнейшем содействовать урегулированию в Афганистане?
– Россия уже предприняла определенные шаги. В Москве при поддержке российских властей прошли переговоры между «Талибаном» и представителями различных афганских политических партий. Это были переговоры на широкой основе, что очень позитивно. И я думаю, что Москва может играть в этом роль, у Москвы есть влияние в Афганистане. По сути, все соседние страны должны помогать тому, чтобы в Афганистане установились мир и стабильность.
– Что бы Вы хотели сказать российской и международной аудитории?
– Что ж, российской аудитории я бы хотел сказать одно – у Пакистана и России, а прежде и у Советского Союза были очень хорошие отношения. Потом, во время афганской войны, когда СССР пришел в Афганистан, мы были в противоборствующих лагерях. Но теперь времена изменились. Я очень рад, что мы сближаемся с Россией, что мы развиваем наши отношения. И мы надеемся, что эти отношения продолжат улучшаться, что будет больше контактов между людьми – жители России будут приезжать в Пакистан. Это одна из наиболее разнообразных стран в мире. Мы открываем Пакистан для туризма. И поэтому мы надеемся, что люди из России будут приезжать в Пакистан. И, кроме того, я надеюсь посетить Россию с официальным визитом, я с нетерпением жду этого. Я чувствую, что сейчас важно, чтобы Россия и Пакистан сблизились.
Были времена, когда Россия смотрела на Запад, сейчас Россия стала смотреть в сторону Востока и Юга. ШОС – подходящая для этого организация. А Пакистан долгое время считал США единственным союзником и торговым партнером, ну и, конечно, Европу. Сейчас Пакистан также (взаимодействует – ред.) с Китаем, который становится экономическим гигантом. Пакистан также участвует в программе Китайско-пакистанского экономического коридора. Это инициатива проекта «Один пояс – один путь», одна из его основных инициатив проекта.
Пакистан изменил свое видение и не ограничивается одной или двумя странами. Мы просто открылись. Грядет новый мир, все в нем меняется. Мир меняется. Меняются или появляются новые центры силы. И мы надеемся, что в этом новом мировом порядке наши отношения с Россией продолжат улучшаться.
– А что вы скажете нашей международной аудитории?
– Что ж, международной аудитории я бы сказал то, во что я всегда верил – мир должен двигаться по направлению улучшения торговли, помощи бедным. Мир должен объединиться, чтобы положить конец бедности. Это должно уменьшить напряженность в мире. Все эти противоречия на Ближнем Востоке, в мусульманском мире… Что я могу сказать – из раза в раз мусульманский мир страдает от войн, кровопролития. Но я – пацифист, который верит, что военный путь – не способ для решения проблем в этом мире. За последние 10-15 лет, после присоединения к американской борьбе с терроризмом, Пакистан много страдал. Мы много страдали. Наша страна потеряла 70 тысяч человек, экономика понесла потери в миллиарды долларов. И мое правительство считает, что мы хотим быть страной, которая будет сводить вместе другие государства, которая будет играть роль в урегулировании разногласий между странами. И мы никогда бы не хотели быть частью страны, которая присоединяется к любой военной коалиции. Мы хотим играть роль в объединении стран, мире, торговле. Так, чтобы в мире было больше гармонии. Я идеалист, и я верю в это.
