Table of Contents
Алексей Комов — архитектор из Москвы. Но это не совсем верно: последние годы он много работает в Крыму, а теперь ещё и в Вологде. Приехав сюда внезапно в разгар конфликта вокруг набережной, он, на удивление многих, стал советником мэра Сергея Воропанова. В интервью NewsVo Алексей рассказал, зачем это ему надо, какие он видит в городе проблемы и как разрешить ситуацию с реконструкцией берегов реки Вологды.
Алексей Комов. Фото со страницы в Facebook
— Как Вы вообще узнали, что в Вологде есть проблема с набережной?
— Дело было ещё осенью. На конференции по тактической урбанистике, которую мы организовывали от Союза Архитекторов России (САР), я познакомился с Верой Смирновой. Она мне рассказала, что в Вологде у молодых архитекторов очень сложное взаимодействие с местным Союзом архитекторов и есть проблема с набережной. Я эту историю как член президиума САР, что называется, взял на карандаш. Это и стало триггером для приезда в Вологду.
— Вы тогда, в марте, впервые приехали к нам?
— Нет. У меня два дома в Тутаеве, под Ярославлем. Недалеко сравнительно от Вологды. У меня много друзей из Вологды. Я бываю здесь с детства. Когда в городе собирался митинг, я как раз был в Тутаеве и решил приехать, чтобы, во-первых, увидеть воочию весь этот нерв. А во-вторых, должен был состояться круглый стол, на котором все должны были собраться. Про него я узнал из соцсетей.
— Как вы стали советником мэра? Ведь такие решения в среде чиновников обычно не спонтанные, а какое-то время готовятся.
— Был митинг. После этого мы общались с моими коллегами — молодыми архитекторами, активистами создали так называемую «рабочую группу». Я им сказал, что, используя свой статус, готов вынести тему на федеральный уровень. Но для этого нужно с условного «крика» перейти на разговор. Сделать презентацию, где чётко обозначить: что не так?
И мы её сделали.
Дальше было донесено в администрацию, что есть такая инициатива и мы хотели бы встретиться. И вот была встреча, на которой мэр удивительным образом заслушал эту всю тему. А у меня тогда возникли гипотезы, как действовать. И поскольку я, наверное, больше всех выступал, мэр тогда сказал: «Ну хорошо, давайте работать».
Тогда я ему напрямую ответил, что, если вы хотите, чтобы у меня была легитимность, мне нужен какой-то статус. Если я иду, например, в Агентство водных ресурсов (именно оно выделило деньги по ФЦП — Ред.), с одной стороны, как член президиума СА, но, с другой стороны, я должен как-то быть привязан к Вологде. И тогда у мэра родилась идея. «Давайте, вы станете советником на общественных началах», — предложил он. За это голосовала именно наша «рабочая группа» на той встрече.
— И это была первая встреча с мэром?
— Да.
— В чём ваша задача в Вологде как советника?
Нужен модератор процесса. Нужно, чтобы люди научились между собой взаимодействовать. Лицом к лицу лица не увидать. То, что я извне приехал, мне позволяет говорить объективно. Есть проблема и с агрессивной градозащитой, когда перехлестывает здравый смысл. Есть проблема и с администрацией города, которая должна чётко декларировать свои намерения. Горожане и мэрия должны договориться, что делать дальше и как. Но одному здесь категорически невозможно что-либо сделать.
И эта задача модерации идёт вместе со следующим. Во-первых, молодые архитекторы не должны себя чувствовать брошенными, а должны быть интегрированы в Союз архитекторов Вологды. У меня к нему много было вопросов, и они это знают. Сначала воспринимали меня чуть ли не как конкурента. Но потом разобрались. Недоверие один из лейтмотивов на самом деле, который меня в вашем городе порой просто убивает.
________________________
Как будто Вологда — город потерянных детей, как в фильме Жене и Каро. Все на измене.
Все на каком-то движке, связанном с сомнением и скепсисом.
________________________
Второй момент, я считаю, что молодые архитекторы должны приносить пользу всей области. В Вологде надо оформить «центр компетенции» на уровне области, как это есть в других регионах.
Третье. Есть архитектурный факультет. Студенты тоже должны быть вовлечены в актуальные истории развития города.
Надо помочь довести всё это до логического конца, но только если сами участники хотят. Насильно мил не будешь, я это прекрасно понимаю.
Кадры из фильма «Город потерянных детей»
— Есть ли уже какие-то позитивные тенденции?
Первое. Когда собирали круглый стол в Москве — туда приехали молодые архитекторы Вологды, члены вологодского СА, представители администрации. Я спросил, когда вы вместе в последний раз за одним столом собирались? Оказалось, что пять лет они не собирались!
Оказывается, между администрацией и СА Вологды есть соглашение. Но оно не подписано. Значит его надо подписать! Потому что члены СА должны появляться в администрации не только, когда им нужно за конкурс отчитаться, а потому что нужно включаться в реальную работу. А то все друг на друга обижены. Сплошной город Пьеро, ходящих мимо друг друга. А я вот такой Арлекин из Москвы, из Крыма приехал.
Второе. У мэрии наметилось хоть какое-то взаимодействие. В некоторых муниципалитетах плюнули бы давно, в принципе.
Третье: удалось перейти от крика к цивилизованному общению с понятными схемами и презентациями. Критикуешь — предлагай. Предлагаешь — отвечай.
— Есть города с подобной ситуацией?
— Вологда похожа на Севастополь. Здесь есть городская самость. Но там она покруче. Обсуждения генплана в домах культуры там собирали до 5 000 человек. Люди не помещались, и обсуждение проходило на площадях. Настолько горожане там наэлектризованы. Атомная реакция происходит на любую историю, связанную с несправедливостью. Это город, в котором главный тренд — оборона.
Но если сравнивать Союз архитекторов Вологды и Севастополя — это несоизмеримые планеты по уровню профессионализма, а самое главное ответственности. В Вологде, в любом идут на контакт. А в Севастополе они заседают в градсовете и всё блокируют. Агенты упадка — я их так называю.
— А есть удачные примеры решения таких градостроительных конфликтов?
— Опять же Севастополь. «Севпарки». Это горизонтальное объединение, которое чётко вне политики. В него входят жители разных возрастов и компетенций. Каждую среду вечером на улице Пожарова (то есть не в сети, не в мессенджере) они обсуждают проблемы города и придумывают способы их решения. Туда может прийти любой. Есть регламент, потом вывешивается протокол. И дальше по нему ведётся работа.
А организовались они тоже на негативном хайпе. Самый хищный застройщик Крыма собирался вырубить парк и построить там дома. Сначала ребята прыгали под бульдозер, а потом вместе с молодыми архитекторами писали бумажки, следовали всем бюрократическим процедурам.
Стройку остановили, выработали концепцию развития и определили подрядчика. И дальше ребята из «Севпарков» контролировали ход работ. В итоге многоэтажек там нет, а современный парк есть.
К этому вологодским товарищам и нужно стремиться.
— В чём сейчас проблемы с реконструкцией набережной?
Я имею ввиду не те, которые на поверхности и очевидны жителям — эстетический облик и некая необходимость обустройства берега, — а более глубинные.
— Сам проект очень старый, 2010 года. Я даже не говорю — зеленый он там или не зеленый. За время его существования изменились нормативные акты: появились законы по ОКН, по охранным зонам.
Здесь сразу несколько проблем. Нижний ростверк (опорная стенка вдоль береговой линии — Ред.) уже сделан с превышением на всём протяжении участка реконструкции. Это выявила рабочая группа, которая на следующий день после совещания в мэрии выехала на замеры. Оказалось, подрядчик завысил отметки. Он сделал их такими же, как на правом берегу. Никто не понял, почему ориентировались на тот берег, и вообще зачем.
То есть выполненные работы уже не соответствуют проекту, выложенному на госзакупках. Это значит, что подрядчик должен:
а) Привести его в соответствии с проектом. Но как? Пилить алмазными пилами? Но на это нужно адовое количество денег. Значит, нужно каким-то образом будет их изыскивать.
б) Вообще ничего с ростверком не делать, а думать, как всё обыграть, замаскировать, приспособить: может, причал сделать или там оформить консольные выносы променада.
Мне сейчас с разных сторон шлют рекомендации, как лучше сделать набережную Вологды. Как в тв-передачу
Или в) Где-то срезать ростверк, а где-то оставить завышенным, но приспособить, обыграть его.
И в этом смысле история взаимодействия рабочей группы: молодых архитекторов, бравых градозащитников и местного Союза архитекторов очень важна. Не рабочая группа, а профессионалы должны принимать решения. Задача рабочей группы — подбирать экспертов. Она не должна быть сектой: мол, мы за одно и против другого. Против всего невозможно быть, потому что кто-то должен работать.
Но при этом есть и другой момент. Время то идёт, берега разрыты, и еще субсидию город может потерять. И если это случится, то бюджет Вологды, боюсь, просто лопнет, потому что придётся возвращать деньги по ФЦП. А я по Крыму знаю, насколько это токсичные деньги.
— Вологодские активисты выступают за отмену контракта. Они против бетонирования и требуют зелёную и современную набережную. Возможно ли это?
— Есть серьезная проблема с градозащитой в городах. Есть градозащитники профессиональные, а есть дилетанты. Есть люди, которые работают с администрацией, чтобы решить проблему. А есть, которые заведомо считают, что любая коллаборация с администрацией — это отход от идеи вообще защиты города. То есть администрация и чиновники априори — это воры, пособники кровавого режима, а кто переступает очерченный круг — он предатель.
А есть другие. Например, ребята из Архнадзора (московское градозащитное движение — Ред.), которым удалось отстоять 50 объектов культурного наследия, защитить их от реновации (программа сноса старых жилых домов в столице — Ред.). Они это делали, не просто писав посты с криками «долой!», а занимались этим скрупулёзно, работали с документами, с властью.
Если с властью не идти на контакт — тогда, я считаю, что это работа на выборы.
________________________
Выборы — это слово ключевое. Выборы слово магическое.
На него активизируются, как на Вальпургиеву ночь, разные силы. Силы, которые раньше не проявлялись
________________________
Я удивляюсь, как был сделан правый берег. И там основным вопросом был вот этот поребрик на верху. Но при этом все бесшумно приняли этот самый бетон. В этой же ситуации на левом берегу поребрика нет, а гул есть.
А настоящая работа порой любит тишину, чтобы разобраться.
Я же тоже был чиновником: главным архитектором Евпатории, замглавы администрации. Бывших не бывает. Вообще раньше, до 1955 года, главные архитекторы городов вообще были в структуре Берии. Потому что они отвечали за безопасность территории. Есть безопасность физическая — а есть эстетическая, а есть инженерная безопасность.
А у нас сегодня каждый считает себя урбанистом, прочитав перед сном блог Варламова — и наутро он уверен, что знает всё и пошли все подальше.
— Так всё же, возможно ли просто отменить контракт? Есть нарушения: работы не соответствуют проекту.
— Фарш невозможно провернуть назад. Важная задача сохранить субсидию. А отмена контракта и возвращение денег по ФЦП — это очень серьезно. Можно представить себе операционную. На столе лежит больной, у него распорот живот. Не то, что он пришел в поликлинику и спрашивает: «Что мне делать? У меня вот живот болит». То есть не то что бы мы обсуждали, как нам хотелось бы сделать набережную. Пациент-набережная уже лежит, и у него разрезано пузо.
И в том-то вся сложность ситуации: есть определенный факт сделанных моментов. Это как раз есть в резолюции, принятой по итогам совещания в САР.
— Но это же просто рекомендации профессионального сообщества. Власть не обязана на них реагировать. Разве не так?
— Не так. Она имеет не только декларативный характер. В каждом её пункте есть адресат с вопросами. Это и разные федеральные ведомства, и администрация Вологды, и области.
Нужны принципиальные ответы от них, чтобы понимать, как дальше работать. В резолюции была выделена проблематика. По ней и нужно двигаться дальше и вопросы эти решать: можно-нельзя и почему нельзя. Возможно ли продлить субсидию? Да? Нет? И так далее.
Только потом, после реакции на резолюцию, можно определять, как проводить берегоукрепление. То ли габионами, то ли закопанными, как это было в XIX веке, плетнями, то ли ещё как.
Мы настаиваем, чтобы отметка была снижена, чтобы техническое решение этой каменной насыпки было объективно пересмотрено. Но нам, чтобы действовать, нужно получить ответы от ведомств.
— В идеале, как Вы считаете, каким должен стать выход из ситуации?
Мое мнение: нужно уменьшать отметку. Нужно бетонную корку корректировать. Но уклон то уже есть. Назад набережную не вернуть. Нужен вариант компромиссный. Только не в смысле, что все соглашаются со всем и всё пропало.
Нужен зеленый берег, социализированный с красивыми променадами деревянными мостками спусками к воде. То есть какие-то вещи могут быть сезонными, а какие-то долгоиграющими.
Мне тоже голый бетон не нравится, мне хочется, чтобы было больше зелени и движухи, чтобы берег был безопасным. Можно целый конструктор из объектов придумать, который изменялся бы в зависимости от сезона и ситуации, настоящую драматургию выстроить: как река работает зимой, как летом.
Я бы хотел увидеть, через некоторое время зелёную набережную, наполненную людьми и мероприятиями. Это будет новая фаза развития города. Не просто «Активация», а мегактивация («Активация» — проект молодых архитекторов Вологды, получивший в 2013 году премию АРХИWOOD, в том числе ныне уничтоженные «Треугольный сад» и «Красный пляж» — Ред.).
Треугольный сад. Фото УрбанВологда
— Вы сейчас уже говорите о дальнейшем благоустройстве, я правильно понимаю? Вообще возможно ли его обсуждать до принятия решения о судьбе основного проекта берегоукрепления?
— Разговор о том, что конкурс на благоустройство не нужен и давайте всё отменим — это не разговор. Конкурс, в котором участвуют и молодые вологодские архитекторы в том числе и из рабочей группы, это такое позитивное движение, момент интеграции.
Соответственно, у нас есть параллельная история: одна связана с тугими министерствами и ведомствами, а вторая — конкурс. Как-то странно от него отказываться, тем более он был объявлен давно. Нужно их между собой синхронизировать. Не использовать конкурс на благоустройство как панацею и свет в оконце, а выжать из него пользу. Мы же хотим видеть нашу набережную зеленой и социализированной (Видите, я уже говорю «нашу»)?!
— Но реализация проекта благоустройства тоже стоит денег. А у администрации Вологды их нет. Не останется ли потом набережная «голой»?
Деньги идут туда, где их могут принять. Если ничего не делать, то и денег не будет. Естественно, на всю реку денег на благоустройство не будет. Нужно это делать участками и стадиями.
Я считаю, что это — как с тактической урбанистикой — нужно всё протестировать. Если вы придумали деревянную тему — давайте смоделируем, на это денег можно точно набрать. Нужно просто показать пример. Это, во-первых.
Во-вторых, то что мы делали в Крыму — делали не за бюджетные деньги. Объединяли коммерсантов, придумывали модели софинансирования.
________________________
Проблема наших регионов в том, что они все сидят на федеральной игле
________________________
А сами не модерируют местные механизмы, не стимулируют местную экономику работать на город. И коммерсанты тоже ничего не хотят.
Проекты благоустройства, сделанные за бюджетные деньги, зачастую кошмарные. Потому что их делают для показателя, для галочки: мощение, лавка, фонарь. А потом удивляются, почему криминогенная ситуация в парке, где всё раньше было нормально. Просто всё сделали так, что стало удобно обитать бомжам и прочим ребятам, а мамочки с колясками обходят это за километр. А мамочки с колясками — это вообще главный потребитель урбанистики.
Конкурс — это не концевая точка. Нужно понимать, что кто-то дальше должен будет за эту социализацию отвечать: кто там будет организовывать палатки с глинтвейном и прочие активности. И при этом делать так, чтобы на этом коммерсанты не просто наживались, но и бюджету помогали.
— За время вашей работы позиция мэра поменялась?
Мне кажется он вообще теперь по-другому смотрит на вещи. Потому что раньше было все спокойно, а теперь движуха происходит. При всем таком настороженном к нему отношении со стороны рядовых вологжан и градозащитников, я могу сказать, что с мэром Вологды вам не то что бы повезло, но в многих остальных городах они совершенно другого склада — к ним не подступиться, полная лопата на двери.
В Вологде всем нужно научиться разговаривать. А еще и слушать. У администрации есть мнение, у бизнеса тоже. У тех, кто «за» и кто «против» бетона, есть эксперты и есть жители, которые всегда представляются как некая аморфная «масса». Но нужно понять, что все они — и активисты, и власть здесь живут. Мне кажется, что за пять лет — это чудо, что они все сейчас сидят за одним столом.
— Молодые архитекторы, насколько я знаю, и раньше пытались с мэром договориться. Даже в соцсетях в «личке» переписывались. Но что-то пошло, как говорится, не так. Почему он раньше не прислушался?
— Он отказался, потому что не доверяет им. Они сначала мочили его у себя в постах, а потом шли договариваться — типа дайте нам то, дайте это. Они сначала говорят, что конкурс не нужен, а потом сами же участвуют в нём.
Здесь есть лицемерие со всех сторон. Все хороши в этом карнавале. И при этом никто не идёт на уступки. И вот ваш мэр пошел. Многие говорят, что он пошёл, потому что скоро выборы. Но надо пользоваться любой возможностью. Хоть классикой марксизма-ленинизма, если нужно.
via GIPHY
Я — это временная функция. Как только они все начнут реально и регулярно взаимодействовать, я уже буду не нужен.
— А Вы ещё не пожалели, что ввязались в эту историю?
— Пожалел. Ещё как. Трачу кучу времени, сил и нервов. Я не знал, что настолько все разобщены в Вологде и настолько друг другу не доверяют. Если в Севастополе все в обороне, то здесь все на измене. Причём даже внутри оппозиционной истории существуют свои тёрки. Я погрузился в этот сказочный лес —и обомлел.
Если я увижу, что взаимодействие не получается, что моя идея не работает —я не собираюсь «биться головой об пол» точно. Мне есть чем заняться. Хотя я обожаю Вологду, мне нравятся её памятники, уклад города, её исторический генплан.
— Какое-то есть у Вас яркое воспоминание о нашем регионе?
— Когда я был в Кириллове и Феропонтово первый раз в 1990 году. Мне тогда было 16 лет. В Кириллове был чуть ли не единственный магазин с продуктами. И там продавали варенье и, по-моему, хлеб. Причем в определенное время.А я человек, связанный с Ярославской областью. Детство моё прошло в Переславле-Залесском.
Там работал Дом творчества союза художников, который окормлял мой отец, со всесоюзными группами и др. На ярославщине домики рядовые собраны из худосочных брёвен. Любая доска ценный ресурс. А в Кириллове меня тогда поразило, что вот идём мы по городу, а там через лужи — ВОТ ТАКОЙ ширины и толщины — доски перекинуты. Невероятно, просто шок тогда был. А в магазине — голяк и полная нищета. И при этом у каждого дома баня своя стоит. Вот она, северная культура бытия!
Вот эта вологодская история меня и поразила, помимо фресок Дионисия. Она ассоциируется у меня с основательностью и независимостью.
— Зачем вам это всё надо? Вы теперь ещё и советник мэра, вам нужно мотаться из Москвы в Вологду, а ещё и в Крым.
— Коллега, с которым мы делаем деревянные истории в Крыму — из Череповца. А ещё я плотно общаюсь с ребятам из Сокольского дока («Segezha Group»). Мы с ними делали не один проект. Например арт-объект, посвящённый Петрову-Водкину, а в этом году в Хвалынске будем реализовывать проект, посвященный Даниилу Хармсу.
Вологжане помогли мне запустить мою деревянную тему, и не только в Крыму.
У меня своеобразный должок перед Вологдой.
Вот такой я странный чувак, но какой есть.
————————————-
Беседовала Ирина Казанкина
Тэги:
интервью, Алексей Комов, муниципальная власть, набережная, Магистраль, архитекторы, Севастополь, гражданское общество
Сюжет:
благоустройство набережной
