В поддержке, признании нуждается каждый, но у некоторых из нас эта потребность настолько сильна, что человек попадает в зависимость от окружающих. Он становится до такой степени уязвим, что его внутреннее равновесие и даже самооценка оказываются во власти других людей. Малейший упрек, невинное замечание, чересчур формальная, на его взгляд, похвала – и он, чувствуя угрозу, немедленно идет на конфликт. Но его постоянная настороженность не что иное, как способ крикнуть в окружающее пространство: «Любите меня, я так нуждаюсь в этом!»
Что делать?
Учиться быть близким самому себе
Прислушивайтесь к своему внутреннему ощущению. Принимайте его. Учитесь распознавать свое подлинное чувство и понимать его причины. Тогда вы сможете выражать его конструктивно.
Держать дистанцию
Когда мы слишком отождествляем себя со своими действиями, мы воспринимаем слова других очень болезненно. Признайте: вы гораздо больше, чем то, за что вас критикуют. Мысленно «отмотайте» ситуацию назад: это позволит вам понять (не слишком драматизируя события), что именно вызвало конфликт. Сосредоточившись на этом анализе, вы предотвратите вспышку гнева и наверняка найдете способ исправить то, что сами считаете неправильным.
Стремиться к диалогу
Даже вспышка гнева может быть следствием положительного намерения. Ищите компромисс. Вы имеете полное право выражать свой гнев – но без агрессии.
Запрет на «плохие» чувства
«Мы злимся, когда ощущаем, что нас не воспринимают всерьез, – рассказывает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. – Наши раздражение, гнев – это естественная и часто адекватная реакция на ситуацию: агрессивного человека действительно слушают внимательнее».
Советы постороннему
Если ваш собеседник демонстрирует в разговоре постоянное недовольство и раздражение, это означает, что ему по каким-то причинам трудно выразить то, что он хочет. Позвольте ему взорваться, отвести душу, даже если его слова вас ранят. Не успокаивайте его, а просто слушайте, подтверждая тем самым: «Я тебя понимаю». Переформулируйте то, что он говорит, в положительном ключе и в спокойном тоне. Спросите, чем вызван его гнев. Главное – никакого морализаторства. Внимательно слушайте: когда мы чувствуем, что нас понимают, мы стараемся сами сгладить конфликт.
В такие моменты увеличивается выделение гормонов (в том числе адреналина), а они, в свою очередь, обеспечивают мощный всплеск энергии. И мы ощущаем свою силу, чувствуем себя и держимся увереннее. «Но агрессия – это защитное поведение, – продолжает Светлана Кривцова. – Поэтому в какой-то момент нам вновь начинает казаться, что нас не принимают всерьез, с нами не считаются. Хотя на самом деле это нередко бывает совсем не так».
Болезненно реагирует на малейшее замечание и тот, кто уверен, что собственные чувства необходимо контролировать. «Скорее всего, такой человек вырос в семье, где были запрещены «плохие» эмоции, а умение контролировать чувства считалось обязательным, – говорит Светлана Кривцова. – Привычно скрывая свой гнев, изо всех сил сдерживая страх и даже волнение, такой человек воспринимает любые негативные чувства как проявление собственной слабости. Но подавляемые эмоции не исчезают в никуда, наоборот, они накапливаются, и в результате рано или поздно происходит эмоциональный срыв».
Жажда всемогущества
Агрессивное поведение часто свойственно и тому, кто испытывает болезненную потребность постоянно ощущать свое всемогущество, ищет ему подтверждения. «В раннем младенчестве вполне естественно ожидать, что взрослые удовлетворят все твои потребности, – продолжает Светлана Кривцова. – Становясь старше, ребенок учится ждать, терпеть и даже отказываться от своих желаний. Но если взрослый человек остается личностно незрелым, младенческая установка на то, что мир должен соответствовать всем его ожиданиям, закрепляется на годы. Любое несовпадение с этими ожиданиями бессознательно воспринимается им как его отвержение. И тогда взрослый человек превращается в требовательно кричащего малыша».
Это становится невыносимым!
Кирилл, 50 лет, кинодокументалист
«С раннего детства у меня было ощущение, что люди вообще меня не любят. Родители, которые предпочитали брата, – я страшно их ревновал. Потом преподаватели в школе и в институте: несмотря на мои блестящие оценки, других студентов ценили больше. Я становился все более злобным и раздражительным. Сейчас, когда меня критикуют журналисты (и в то же время продвигают посредственностей), я свирепею: сцепляюсь с ними в полемике, бесконечно ссорюсь с коллегами и близкими. Это становится невыносимым».
