Ни для кого не секрет, что весь наш мир выстроен на сугубо меркантильных началах. Ничего не делается «просто так». Даже более того: часто за какие-то минимально значимые действия мы хотим получить максимальный денежный эквивалент. Почему так? Почему в нашем подсознании так прочно это сидит?
Когда денег нет совсем, то ответ понятен и очевиден: чтобы просто физически выжить — так сказать, не умереть с голоду. Ну, а когда, как говорят, материально не нуждаешься, а все равно хочется все больше и больше денег? Почему люди вечно меряются друг с другом доходами? У одного 100 тысяч в месяц, у второго 200 тысяч, первый раздавлен и унижен, а второй ликует — хотя ежу понятно, что и тот, и другой получают, мягко говоря, достаточно для жизни и для того, чтобы, наконец, успокоиться и начать дышать ровно.
Всех нас со школы учат, что деньги появились не сразу и что в течение многих-многих десятков тысяч лет были эрзацы денег — камушки, ракушки и тому подобная подручная дребедень. Данная концепция закономерно вызывает уйму риторических вопросов и нареканий, но сейчас речь даже не об этом. Речь о самой метафизике денег и о самой механике денежного обращения, а их-то данная концепция демонстрирует как раз очень хлестко, иронично и репрезентативно. У самих денег нет никакой собственной ценности. Они суть пыль (ракушки, камушки, кусочки глины и прочее подобное). Но в них заложена чудовищная психическая сила эквивалентности: на них можно обменять практически все.
Проще говоря, больше денег — больше возможностей, меньше денег — соответственно, меньше возможностей.
Причем для человеческой психики, по всей видимости, абсолютно неважно, реальные это возможности или же потенциальные, действующие или же лежащие балластом. Важен сам факт типа наличия таких возможностей. Причем их может в реальности и не быть, но по цифрам на счете-то они есть, и по хрустящей в кошельке бумаге они тоже есть.
Человек, зарабатывающий 200 тысяч в месяц, как правило, безмерно собой гордится, даже если ничем не интересуется, никуда не ходит, никуда не ездит, ничего не читает и ни с кем не дружит (а так, кстати, весьма часто и бывает, поскольку все время отжирает именно зарабатывание денег). Он, этот человек, для себя, в своих собственных сознании и подсознании, — безусловный «хозяин мира», даже если в реальности с этим самым миром сугубо перпендикулярен. И даже если фактически живет бедно и особенно ни на что свои обильные кровно заработанные не тратит.
Подавляющее большинство людей будет считать его богатым, потому что неважно, что у него есть, а важно, сколько у него денег, то есть сколько у него эквивалента того, что может быть, что потенциально можно материализовать. Вот такой вот парадокс.
Можно сколько угодно говорить о том, что человек оценивается не по деньгам и ценен не деньгами. Но давайте скажем честно: процентов 90 людей, и это как минимум, оценивают окружающих только и строго по этому критерию. В этой связи можно сокрушаться, можно жаловаться на жизнь, можно негативить и агрессивить, а можно такое положение вещей принять просто как биологическую данность, суть которой заключается в том, что для людей некий абстрактный эквивалент, на котором все сошлись, оказывается гораздо более значимым, чем реально воплощенные достижения.
Что такое так называемые «браки по расчету»? Почему для женщины абсолютно неважно, кто перед ней: малолетний прыщавый уродец, сидящий на шее у сверхбогатых родителей, старый маразматик или представительный импозантный кавалер, — почему за деньгами стирается даже реальный человеческий образ? И откуда берутся альфонсы, это безобразное извращение мужской психики по женскому типу?
И почему с самого раннего детства мы «прессуем» тех наших однокашников, которые ходят в обносках, и набиваемся в друзья к тем, кого каждое утро привозят в школу на машине. Очень просто: нужен конкретный эквивалент, без условностей, без полутонов, без кривотолков — конкретный. Чтобы все видели: вот у этого много, у этого меньше, а вон у того слева — вообще ничего нет. А что может быть конкретнее цифр?
В этом смысле, кстати, ЕГЭ, IQ и прочее подобное — абсолютно из той же оперы: человек и в случае с ними так же систематизируется и классифицируется по каким-то цифровым параметрам. И, кстати говоря, к обладателям высокого IQ люди также испытывают трепет, даже если этот «умник» не умеет ничего, кроме высокопродуктивного прохождения каких-то определенных стереотипных тестов. Просто он, этот «умник», выражен в цифрах, он понятен. То есть понятно, что он «крут», и цифры неоспоримо доказывают факт данной «крутизны».
Но большой доход в обществе все равно уважают больше экстремального типа ума. Потому что ум — это, строго говоря, лишь субстрат, причем еще очень сырой и неоднозначный — для каких-то там непонятных возможностей, тогда как возможности денег понятны и очевидны: пошел, обналичил — и ты отныне равен тому-то и тому-то.
Деньги — не самоценность и не самоцель. Ни для кого. Даже если человеку кажется, что за деньгами он гоняется только ради самих денег, можно ни на секунду не сомневаться, что это ему так только кажется. Или этот человек просто никогда не задумывался о метафизике денег. Деньги никогда не являются подсознательным выражением самих денег. Деньги — подсознательное (а часто и сознательное) выражение властеобладания, и только его. Больше денег — больше контроля над ситуациями, самыми разными и одним махом.
